Цивилизация
По Москве ходит слух, что новым ректором Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ) после выборов будет назначен нынешний министр культуры Владимир Мединский. Якобы многочисленные скандалы не добавили чиновнику вистов в верхах, но, чтобы его отставка не выглядела результатом давления оппозиционной общественности, ее отсрочили и подыскали достойную синекуру.
Не берусь судить о достоверности этих домыслов, но, вообще говоря, история могла бы выйти примечательная. Университет, который один из самых ярких деятелей перестройки Юрий Афанасьев сделал из Историко-архивного института во имя очищения отечественного гуманитарного образования от советской идеологической мути, сдадут на поруки тому, кто называет фильм «Смерть Сталина» оскорбляющим память жертв сталинских репрессий и пишет диссертацию по истории, которую потом приходится защищать от других историков.
Самое примечательное — именно то, что, если разобраться, в таком круговороте людей нет ничего особенно удивительного.
Я ни дня не проучился при Афанасьеве. Наш набор был первым и единственным, приказ о зачислении которого подписал ректор РГГУ Леонид Невзлин — партнер Михаила Ходорковского по «ЮКОСу», — в то лето 2003 года, когда еще гремели наполеоновские планы по вхождению вуза в десятку в Европе, но куда звучнее была уже полномасштабная атака на нефтяную компанию.
Невзлин пробыл во главе РГГУ недолго, а сменили его проверенные учено-бюрократические кадры — те, которые начинали карьеру еще в старом Ист-Архе, в годы перестройки с энтузиазмом восприняли новации Афанасьева, а потом с не меньшей готовностью встроились в новую постлиберальную эру. Других мы, студенты второй половины «нулевых», почти уже не застали.
Впрочем, память о работе в наших стенах Сергея Аверинцева и Михаила Гаспарова, Елиазара Мелетинского и Галины Белой еще была почти физически ощутимой. И уж, конечно, невозможно было представить в каком-нибудь 2005 году, как в центральную аудиторию нашего университета могут пригласить выступать с «лекцией-дискуссией» конспиролога от науки Николая Старикова. В 2015 году это вызвало только вялое возмущение. Все это имеет значение не для одного вуза, а для всей отдельно взятой страны, попытавшейся построить у себя демократию.
Всякий настоящий университет — европейский по происхождению и либерально ориентированный общественный институт. По-другому и быть не может, поскольку университетская культура в основе своей предполагает не механическую передачу утрамбованных знаний, а постоянное исследование, поиск, диалог. А значит, требует критического мышления, сомнения в авторитетах и, в конечном счете, интеллектуального конфликта как норму отношений.
Тем более, в гуманитарном университете. Тем более, когда он создан во имя воссоединения отечественной науки с мировым мейнстримом. Но если правда, что либеральные институты создают либеральных людей и либеральную среду, то куда они все подевались из самого РГГУ?
Те, кто немного следит за событиями вокруг университета, знают, что он остался без ректора второй раз за последние пару лет. Последние выборы проходили драматично. Было сказано много слов о корректности дискуссии. О необходимости уважать демократические нормы. Требовали прекратить травлю. Так, близкие к действующей администрации РГГУ функционеры отбивались от обвинений в давлении на сотрудников. Эти люди хорошо освоили либеральный лексикон перестроечных времен, а за последние годы выучились, как применять его в противоположных целях.
Подобно тому, как депутаты российского парламента вводят ответственность за «оскорбление» чьих-то чувств или пропаганду чего-то, мотивируя это «демократическим правом большинства».
Все — про демократию. Все — про свободу. Все — про закон. Слова одни и те же, пропитка — разная. Поэт Николай Щербина в середине XIX века писал: «Мы — европейские слова и азиатские поступки».
Забавно, что избранный в итоге ректор проработал на посту чуть больше года, а некоторые из ярых критиков админресурса сами получили места в руководстве РГГУ.
Когда спорят о причинах неудачи реформ девяностых, ошибку обычно ищут в алгоритмах и последовательности действий. Мол, нужна была парламентская республика вместо президентской. Или сначала приватизация, а потом уж либерализация цен. Или китайский опыт. Или сингапурский. Или столыпинский.
Я думаю, что правильный ответ — не программный, а психологический. Больше того — ментальный. А возможно, даже биографический. Нужно искать не лучшее решение, а соответствующую внутреннюю мотивацию. Какой бы путь ни выбрал реформатор, есть вещи более глубокие, чем политические убеждения, и это — внутренние повседневные установки.
И если он сам еще до всяких реформ пошел по пути функционера и «строителя коммунизма», то способен ли построить что-то другое и окружить себя какими-то другими людьми?
Юрий Николаевич Афанасьев в доперестроечную эру побывал и проректором Высшей комсомольской школы, и членом редакции журнала «Коммунист». Так что Аверинцев и Гаспаров — это все хорошо, но стоит ли так уж удивляться возможному назначению в созданный Афанасьевым вуз Мединского? Он, кстати, в 1991-м году Белый дом защищал.
Похоже, что люди определенного бэкграунда просто не могут быть творцами подлинных реформ. Исполнителями — да, и порой качественными, честными и искренними. Но не идеологами. Потому что их глубинная внутренняя задача — не поменять время, а встроиться в него. При том, что их собственное отношение не только ко времени, но и к окружающему пространству навсегда «испорчено» приобщением к западническим убеждениям, причем в их радикальном варианте.
Как сказал руководитель одного негосударственного СМИ, «без сильной руки России никак нельзя, вы только посмотрите: тут же вокруг колхоз!» Теперь он ведет патриотическую информационную программу на одном из центральных телеканалов и каждую неделю рассказывает о повышении урожайности российских фермерских хозяйств. Такие люди, как мантру, повторяют, что в «Россию нужно верить», а сами не верят вовсе.
Так что с РГГУ справятся и без Мединского, потому что в нем нет никакой особой уникальности. Нынешний и.о. ректора РГГУ Александр Безбородов в 1981 году писал вступительную статью к сборнику документов «Комсомол в студенческих строительных отрядах», в 1986 году опубликовал брошюру «Студенческие пятилетки: вузовская молодежь Москвы на ударных стройках», в 1991 году — «Диссидентское и правозащитное движение в СССР», а в 2015 году уже рецензировал каталог «Советская история в лицах: Ю.В. Андропов».
Сам Александр Борисович не имеет право претендовать на пост ректора по возрасту, но, как говорят, достойные люди есть и в его окружении. Историю реформ в Историко-архивном институте можно сдавать в архив.
